ЧТО ПОСЛЕДУЕТ ЗА ПЕРЕДЕЛОМ РЫНКА МОБИЛЬНЫХ ОПЕРАТОРОВ

После недавней утечки сведений о том, что «Ростелеком» вроде бы выкупает «Мегафон», эксперты рынка возбудились и пошли обсуждать, как государство подгребает под себя и монополизирует мобильную связь. По нашим данным, ситуация выглядит не совсем так, в каком-то смысле даже – с точностью до наоборот.

Дело в том, что мобильная связь – это не про то, как по-серому купить новый айфон из-под санкций, чтобы смотреть на отдых нехороших девочек в купальниках в запрещённом инстаграме. Мобильная связь – это инфраструктура, состоящая из волоконно-оптических линий связи и оборудования базовых станций, тех самых сот, которые передают друг другу мобильный телефон, обеспечивая сигнал в любой точке. А оборудование базовых станций – это на 80 и более процентов продукция Huawei.

Huawei же – одна из жертв торговой войны между США и Китаем. После того, как США технично забанили эту крупнейшую и одну из наиболее качественных китайских компаний, запретив ей, в частности, доступ к сервисам Google, российский рынок стал для неё чрезвычайно важен. Но Huawei – заложник американо-китайской экономической войны и разменная монета в ней. Китай же принял решение под риторику «ребята, давайте жить дружно», которую не самые умные люди в России полагают за большую поддержку, технично дистанциироваться от тех российско-китайских экономических отношений, которые могут не понравиться США.

Huawei вынужден был по крайней мере симулировать уход с российского рынка. Что и сделал: освободил свой многотысячеметровый офис на Крылатских холмах, часть сотрудников релоцировал в Казахстан, часть уволил и так далее. По этому поводу свидетели секты великой дружбы Китая и России подняли бешеный хайп, доказывая, что это всё операция прикрытия, а на самом деле Huawei никуда не уходил. Вот и свеженькие телефоны Mate 50 и Mate 50 Pro в Россию поставлены совершенно официально, без всякого там параллельного импорта.

Но, повторим ещё раз, мобильная связь – это не про новые телефоны, это про старые базовые станции на «антенно-мачтовых сооружениях». Это про оборудование, которое требует регулярного технического обслуживания и плановых замен, даже если сеть оставить, как есть, не расширять охват и не переходить на более современные форматы связи. И вот это оборудование, по нашим данным, Huawei поставлять перестал и даже через серый импорт не будет, никакие казахские офисы этим не занимаются – таковы договоренности между США и Китаем.

Заменять оборудование Huawei настолько нечем, что владельцы российских операторов сотовой связи спешно выходят из бизнеса, пока дело не запахло таким падением капитализации, что активы могут подешеветь в десятки раз. Первыми просчитали перспективы владельцы «Вымпелкома», который «Билайн». Компания якобы передаётся менеджменту, но это немного смешно: таким бизнесом не сможет эффективно владеть никакой конгломерат топ-менеджеров, людей, по обывательским меркам, конечно небедных, но в масштабах федерального околомонополиста просто несуществующих как финансовые единицы, не имеющих ни того уровня связей, ни того уровня поддержки, ни того права разговаривать с людьми верхнего уровня, что было у реальных владельцев.

Теперь дошло и до Усманова, который через холдинг USM владеет «Мегафоном». Усманов, потерявший на санкциях, по ряду оценок, порядка 10 млрд долларов, напрочь уходит из России и объявляет себя узбекским бизнесменом. Причём внутрироссийская мощь его такова, что никто даже квакнуть не смеет о «предательстве», хотя это тот редкий случай, когда принятые в российской пропаганде истерики о предательстве имели бы под собой серьёзную почву. Но Усманову разрешено нести детскую чушь о «выходе на пенсию» и под это дело выходить из российских активов и даже демонстративно – из управленческих органов РСПП.

Гораздо интереснее при этом факт, о котором сейчас практически не говорят. Вообще-то, «Мегафон» – это не только Усманов, это ещё и в серьёзной доле Андрей Скоч. О Скоче действительно говорить мало кто решается, поскольку он из тех миллиардеров, которые болезненно реагируют на болтовню о них в сетях. Поэтому судебными решениями, в том числе с опорой на «закон о забвении», из сети вычищаются клеветнические данные о том, что Скоч будто бы является главным GRщиком солнцевских и якобы представляет их в Госдуме. Тем более ничего нельзя сказать о том, как владелец всего-то сети псевдояпонских кабаков «Якитория» оказался практически равноправным партнером мегаолигарха Усманова.

Злые языки могли бы посудачить, что будто бы не только Скоч, но и Усманов в части «Мегафона» являются не столько владельцами, сколько номинальными держателями, а реально супероператор, которого с момента создания безответственные сетевые компроматчики окрестили «наследством для девочек», принадлежит совсем уже недостижимой высоты гражданам. Но злые языки молчат, а «Мегафон» продаётся вслед за «Вымпелкомом».

На практике это означает следующее. Владельцы операторов, понимая, что этот бизнес ждёт небывалый стратегический шторм, выходят в кэш хоть чучелом, хоть тушкой. Но покупать его дураков нет. И бросить нельзя, потому что федеральная сотовая связь – одна из несущих конструкций и экономики, и социума. У государства попросту нет выбора – оно единственный возможный покупатель, больше ответственность за поддержание системы сотовой связи в России взять на себя некому.

Особняком вроде бы стоит МТС. Бодрый Евтушенков, оправдавшийся перед властью после попытки сделать ставку на второй президентский срок Медведева, честно посидевший и отдавший нефтяные активы, строит сейчас отдельную компанию для параллельного импорта. Возможно, его «Гуру Электроникс» станет монополистом в сером импорте айфонов и всего, что с ними связано, а также Самсунгов и много чего ещё, вплоть до фенов.

Но, повторим в третий раз, сотовая связь – не про телефоны. Бодрость Евтушенкова основана на том, что он давно уже, лет 10 назад, поделился МТСом с государством, образовав стратегический альянс с тем же «Ростелекомом». Тогда за МТСовский счёт фактически создавалась современная ростелекомовская инфраструктура, теперь пришло время рокировки: проблемы базовых станций и оптоволокна для МТС упадут на государственного партнера.

Таким образом, в России действительно из триумвирата операторов сотовой связи, заслуженно именуемых в народе «опсосами», плюс примкнувший к ним изначально государственный Tele-2, складывается практически стопроцентная государственная монополия, формально разведенная по разным брендам. В этом есть свои несомненные плюсы.

Дело в том, что параллельное развитие нескольких сотовых сетей, каждая из которых покрывает территорию своими базовыми станциями, очевидно дороже в себестоимости, чем единая сеть. Ровно во столько раз дороже, сколько операторов. Соответственно, единая по факту госсеть имеет великолепные возможности для оптимизации издержек не на проценты, а в разы.

Но для потребителя это вовсе не означает падения тарифов. Напротив: монополия – это единая ценовая политика, в которой никто не может демпинговать. Поэтому ситуация будет в чем-то аналогична бензиновому рынку, который, несмотря на обилие поставщиков и брендов, в ценовом отношении управляется непосредственно из правительства посредством механизма демпфера, о котором мы неоднократно писали. А это значит, что как бы не складывались обстоятельства, цены будут только расти. Просто если обстоятельства хороши, маржа поставщика будет расти, и платить её будет конечный потребитель.
Аминь